– Хм, отлично. А разрешение у мэра надо получить до подачи документов на сертификацию или после?

– После. Только после проверки наших продуктов в лаборатории и экспертизы, нужно передать пакет документов в мэрию и ждать разрешения.

– Значит, нам нужно приготовить всё это, отвезти в лабораторию и ждать ответа?

– Точно.

– И сколько это займёт времени?

– От двух недель до полугода.

– Оу, а быстрее никак нельзя?

– Если за дополнительную плату или взятку, думаю, можно.

– Но у нас же было кафе и все эти документы. Зачем нам снова всё собирать и получать разрешение? – Хмурится Гарри.

– Это другая сфера. Ты хочешь предлагать людям не просто выпечку, а продукты с низким содержанием углеводов. Это нестандартные ингредиенты, и их обязаны проверить. Диетологи и лаборанты будут рассматривать их, изучать и дадут свою оценку о том, можно ли данные продукты продавать, как диетические или же это обычное тесто и паста. Лицензия на продажу подобных товаров обязательна. Без неё нам не разрешат открыть ни пекарню, ни кафе, а тем более кормить людей. Нас сразу же закроют, а, возможно, ещё и посадят, как уголовных преступников, подвергших жизнь людей опасности. Всё это бюрократия. Но без неё ничего не получится.

– Как это сложно. Люди придумывают себе столько проблем, когда всё может быть проще. А названия? Ты посмотрела названия?

– Да, их очень много. Ты, к слову, сам всё усложняешь. Нужно что-то простое. Это не мегаполис, и здесь к новому относятся с подозрением. Мне кажется, что «Джусто» наиболее созвучный вариант и лёгок в произношении. Но всё же это Англия, а не Италия.

– То есть ты выбрала «Джусто»?

– Ага. Если других нет, то это, – киваю я.

– Именно его я и выделил.

– Что? Ты уже выбрал название? Тогда зачем ты хотел, чтобы я выбрала? – Изумляюсь я.

– Хотел кое-что проверить. Действительно ли мы с тобой так похожи в наших предпочтениях, или же это было случайным совпадением? Вуаля. Я доказал, что мы думаем в одном ключе. И да, я уже выбрал название. Без него никто нам логотип не сделал бы, как и наброски по вывеске.

– Вот ты зараза, Гарри. А я сидела и переводила каждое, чтобы больше понимать, о чём идёт речь! – Возмущённо пихаю его в плечо, а он смеётся, доедая последний тост.

– Зато ты не потратила время на выдумывание очередного костюма, который меня выбесит.

Цокаю и качаю головой.

– И Лола знает? – Недовольно спрашиваю его.

– Ревнуешь, да? – Довольно тянет он.

– Нет.

– Да.

– Нет. Я просто… мне неприятно то, что ты ей всё рассказываешь. Я не буду участвовать в треугольнике, Гарри. Или мы это делаем вместе, или ты делаешь это с ней. Точка.

– Теперь пошли угрозы, Джози? Брось, Лола имеет связи, и они нам помогут сэкономить. Тем более между нами ничего нет и вряд ли будет, когда её парень вернётся. Нельзя отвергать бесплатную помощь – это глупо, – замечает Гарри.

– Лола может нас подставить. Я не доверяю ей.

– А кому ты доверяешь, скажи? Хотя бы самой себе доверяешь? Или ты находишь уйму причин, чтобы не делать этого?

– Не твоего ума дело, – фыркаю, делая глоток газировки.

– Не доверяешь. Но мне можешь, я точно не предам. Не тебя уж точно. А если я говорю тебе, что Лола нормальная, и она не собирается нас подставлять, то поверь мне. Я всё решу, если что-то пойдёт не так. Эй, не хмурься, – Гарри тянется к моему подбородку и игриво потирает его.

– Я не хмурюсь. Всё в порядке. Не забудь рассказать ей о том, что ты вчера заснул, и между нами тоже ничего не было, – сквозь зубы цежу я, дёргая головой.

– Джози, – Гарри откидывает голову и смеётся. – Вот интересно, я тоже выгляжу таким же глупым, когда ревную?

– Ты назвал меня глупой? – Повышаю я голос.

– Не тебя, а твою ревность. Она глупая, но ты милая. Ты превращаешься из милого ангелочка в дьявольскую стерву, готовую откусить мне голову, – зазывно улыбаясь, Гарри поднимается со стула и подходит ко мне.

– Даже не думай…

Подскакиваю со своего места и выставляю палец вперёд.

– Не думать о чём?

– Флиртовать со мной сейчас, – шиплю я. Почему он подходит ко мне? Зачем он приближается?

– А я не флиртую. Я открыто показываю свои владения, кроха. Это моё, – он смачно ударяет ладонью по моей ягодице, и я вскрикиваю от боли.

– Обожаю эту задницу. Она меня привлекла с первого взгляда. И я выспался. Я в полной боевой готовности и хочу эту задницу, – он сжимает мою ягодицу, отчего я вся покрываюсь испариной и от его слов, и оттого, что мне ещё больно. Может быть, я немного в шоке, и меня чуть-чуть это возбуждает.

– Ты вульгарен, – шепчу я.

– Очень. Я знаю много плохих слов, и намерен объяснить тебе смысл каждого дословно, не упуская возможностей своего языка, – он наклоняется ко мне, и его лицо так близко.

– Сейчас утро, – слабо возмущаюсь я.

– Самое лучшее время для обучения. Всё будет видно, – кивает Гарри.

– Но… но… я… ты же не всерьёз?

– А ты почувствуй, – Гарри прижимается своим пахом к моему бедру, и я с шумом втягиваю в себя воздух. Я чувствую ЭТО. То есть его эрекцию сквозь тонкую ткань шорт.

– О, Боже…

– Да, это я. Твой Бог. Твой Наполеон. А ты моя Джозефина. И я, как Бонапарт, возьму штурмом Нотр-Дам…

– Наполеон не брал штурмом…

– Плевать. В истории я не силён. Но в другом… – Гарри обхватывает мои ягодицы и резко поднимает меня, сажая себе на талию.

– Говорил же, что ты идеальная для этого, – хватаюсь за плечи Гарри. Он несёт меня в спальню. Что прямо сейчас? Я не готова. Я… света много, и я паникую. Хотя он медленно целует мою шею, и это прекрасно. Можно о возбуждении сказать, что оно прекрасно? Я не знаю. Боже мой…

Меня спасает звонок в дверь. Или он спасает Гарри от моей подкатывающейся из-за паники истерики. Он замирает со мной на руках в дверях спальни и озадаченно бросает взгляд в сторону двери.

– Нас нет дома, – шепчет он, продолжая идти к кровати.

– Но если это важно? Ко мне редко ходят. Очень редко…

Снова звонок в дверь и стук.

– К тебе буду ходить только я, – бормочет Гарри, потираясь носом о мою шею и опуская меня на кровать.

– Но… надо открыть, ладно? Узнаю, кто там, и вернусь.

Может быть… или сбегу, к чёртовой матери, на край света босиком.

Гарри издаёт стон и перекатывается с меня на спину.

– Весь кайф обломали, – раздражённо цокает, а я сажусь на постели.